Из самолета – в столыпинский вагон
- Егор Викторович, как мы понимаем, этот приезд в Забайкальский край не был для вас добровольным. Что произошло?
«Произошло многое. 27 июня в мою квартиру в Москве около 7 часов утра пришли несколько человек, представившись сотрудниками следственного управления МВД по Забайкальскому краю в сопровождении, как я понял, оперативников. Они предоставили постановление на обыск. Скажу, что все было предельно корректно. Они ничего не изъяли, кроме мобильных телефонов у меня и жены. Зачем-то им еще понадобились старые документы на покупку обоев или красок, которые приобретались во время ремонта. Поскольку я сам юрист, кандидат юридических наук, и имею опыт в том числе в области уголовного права, я понимал, что это абсолютно формальные процедуры.
После обыска сотрудники сказали, что хотят ехать ко мне в офис. Несмотря на то, что тогда я мог просто встать и уйти, поскольку обыск был закончен, я довез следователей до офиса на служебной машине. Они осмотрели некоторые бумаги, проверили шкафы, но также ничего не изъяли, ведь весь архив «Ксеньевского прииска» находится в Чите.
- Вы уже тогда поняли, что придется лететь в Забайкалье?
- Нет, чуть позже. После обысков меня увезли на допрос, которого также фактически не было. В управлении МВД сказали, что в порядке 91 статьи (ст. 91 УПК РФ – прим. ред.) меня доставят в Читу. Затем мы приехали в Домодедово и сели в самолет. Так я и оказался в славном городе Чите.
- Вы были в наручниках?
- Нет, наручники они не использовали. После прибытия в забайкальскую столицу благодаря своему адвокату я поел и поехал на допрос. Сразу объяснил, что ни к каким преступлениям не имею отношения и ничего о каких-либо преступлениях не знаю. Даже в заявлении потерпевшего о незаконной рубке леса в районе прииска сказано, что на том участке работала подрядная организация. Именно она несет ответственность за соблюдение законодательства в области охраны окружающей среды. Все это прописано в договорах.
- Давайте вернёмся немного назад. О каком уголовном деле идет речь?
- Если коротко, то дело о незаконной вырубке леса на участке, где работает подрядная организация, было возбуждено в отношении неустановленных лиц за несколько дней до одного из судебных процессов между моим отцом (Виктором Литуевым – прим. ред.) и Сергеем Янчуковым (основателем и владельцем группы компаний «Мангазея»). Однако никаких процессуальных действий по нему не проводилось. 22 апреля 2019 года этот процесс был выигран, после чего все спорные акции «Ксеньевского прииска» были переданы моему отцу, а с Янчукова должна была быть взыскана неустойка в размере 500 млн рублей.
В середине июня, за несколько дней до рассмотрения корпоративного спора моего отца и Янчукова, было возбуждено еще одно уголовное дело по растрате (ст. 160 УК РФ – прим. ред.). При этом никакого отношения к прииску и к Итакинской золотодобывающей компании («ИЗК» - прим. ред.) пострадавший по этому делу – господин Янчуков – не имел и не имеет. Кроме заявления фактически человека с улицы в деле не было ничего. Но, как вы понимаете, этого оказалось достаточно для моего задержания и ареста.
- Вы несколько раз упомянули фамилию главы «Мангазеи». Думаете, он может стоять за уголовным преследованием?
- Вся эта ситуация, по моему мнению, именно Янчуковым и инициирована. У нас есть основания полагать, что это своеобразная форма давления на моего отца с целью повлиять на решение по их корпоративному спору. Но, что бы там ни было, какие бы методы они не использовали, бесплатно никому никакие активы передаваться не будут. Это принципиальная позиция.
- Вернемся к вашему задержанию. Что происходило после вашего прилета в Читу?
- На этом перемещения не закончились. В этот же день меня по непонятным причинам доставили в Могочинский районный суд. Там я и был арестован. Потом была безуспешная апелляция. Спустя неделю я уже ехал по этапу в столыпинском вагоне. Подготовить позицию с защитой просто не успели.
Нужно понимать, как это все работает. Суд не рассматривал дело по существу. Он просто согласился с классическими аргументами следствия, которое заявило, что я могу повлиять на расследование уголовного дела. Получается так: вы посидите, а мы пока все расследуем. И суд встал, к сожалению, на эту абсолютно формальную позицию.
- Вы знали, что происходило за пределами изолятора в это время?
- Отчасти. Адвокаты сообщали мне о некоторых процессах. В один из дней я узнал, что внезапно господин Янчуков подал заявление в Налоговую инспекцию, чтобы в одностороннем порядке сменить генерального директора «Ксеньевского прииска», то есть убрать меня из состава руководства предприятия. Самое интересное, что в соответствии с уставом ООО «Верхнеамурские Промыслы» («ВАП», компания является акционером «Ксеньевского прииска» - прим. ред.), это невозможно, поскольку Янчуков, будучи номинальным участником компании, не имеет на это права. Любые подобные действия могут осуществляться только при наличии двойной подписи – Виктора Литуева и Сергея Янчукова. Только в этом случае могут приниматься юридически значимые действия.
Мы прекрасно поняли, что все это ведет к захвату чужой собственности. Фактически, на мой взгляд, в этих действиях есть признаки состава по трем уголовным статьям – краже, мошенничеству и злоупотреблению должностными полномочиями. Узнав об этом, мой отец сразу же подал соответствующие заявления в суд и налоговую, чтобы воспрепятствовать незаконным действиям. Сначала Янчукову отказала налоговая, затем Арбитражный суд Забайкальского края принял обеспечительные меры по этому делу. Тогда я расслабился.
- Вы хотите сказать, что вся эта ситуация – многоходовка?
- Я считаю, что это может быть все, что угодно. Когда гражданин Украины не считается ни с законом Российской Федерации, ни с официальными уставными документами компании, сложно говорить о каких-то правилах и принципах. Да, у него работают неплохие консультанты, которые понимают, что подобными способами, в том числе уголовным преследованием, можно добиться отчуждения активов со стороны Виктора Литуева. Но это он ошибается, причем очень глубоко.
- На этом попытки смены руководства прииска закончились?
- Нет, конечно. Несмотря на обеспечительные меры, он еще попытался назначить нового гендиректора «Ксеньевского прииска». Ему повторно отказали.
«Тихое» место
- Егор Викторович, давайте поговорим о вашем заключении. Вы более полутора месяцев провели в читинском СИЗО. Как впечатления?
- Не так страшен черт, как его малюют. Конечно, это старый комплекс, очень много неудобств для меня, как для человека некурящего. Дышать было нечем. Но отношение там вполне нормальное, причем ко всем.
Думаю, не все знают, что там существует распределение по корпусам. «Экономистов», рецидивистов и прочих представителей разных категорий подсудимых содержат в разных зданиях. Это, на мой взгляд, абсолютно правильно. Я сидел в корпусе №4. Его называют «Тихим». Это название абсолютно точно ему соответствует. Там стоит практически полная тишина. Вся жизнь там идет только по правилам внутреннего распорядка (ПВР). Условия содержания аналогичны особому режиму. Поэтому в течение полутора месяцев я находился в условиях, в которых сидят люди, осужденные за особо тяжкие преступления – убийцы, насильники, как в «Белом лебеде».
- Раньше было много разговоров о том, что в одной камере читинского СИЗО может находиться по нескольку десятков человек. Это правда?
- Не знаю, вряд ли. Времена изменились. Я был заключен с людьми интеллигентными в четырехместной камере. Один – коллега-предприниматель, попавший туда после заключения какого-то госконтракта. Второй – экс-министр здравоохранения, не буду называть его имени. Были и некоторые другие люди. Они появлялись и уходили. Кто-то попадал в СИЗО за злостную неуплату алиментов, кто-то за наркотики.
- Вы слушали радио, читали газеты? Как получали информацию о жизни за пределами забора?
- Я повторю, что «тихий» корпус достаточно особенный. У меня там не было даже часов. Мы жили в полной изоляции. Может где-то ядерная война, мы и не знаем об этом.
Конечно, это нелегко. Режим, никакой связи с внешним миром. Я теперь понимаю, что СИЗО – простая и объективная форма давления. Там говорят, что «лагерь» (исправительная колония – прим. ред.) – это «маленькая свобода». Там ты можешь передвигаться, находишься на воздухе. Но СИЗО сильно отличается. Многие люди там настроены на то, чтобы побыстрее уехать в «лагерь». Это, кстати, возможно, иногда помогает следствию. Человеку предлагают: «Сиди, а мы пока будем расследовать дело. Может года полтора. Ну, либо пиши чистосердечное, тогда будет небольшой срок или условное наказание, и ты быстрее покинешь СИЗО».
- Но ведь не может все быть так удручающе.
- Да, были пара плюсов. Что мне понравилось радикально, дак это, как я уже говорил, корректное отношение сотрудников и иногда еда. Во вторник и по субботам давали рисовую кашу. Вкусно. Я вспомнил детство. Такой же биомассой нас кормили в детском саду. Но это правда вкусно, без иронии. И еще в понедельник и четверг была неплохая гречка на завтрак. Все остальное в плане еды – радикальные минусы. Обед обычно представлял какие-то кусочки сала или мяса с неочищенной картошкой, которая, на мой взгляд, не предназначена для кормления людей. Если ты хочешь за год заработать инсульт, можешь есть этот обед.
Сидевший со мной бывший министр здравоохранения, кстати, консультировал меня по правильному питанию. Спасибо ему большое за это.
- Как вы сейчас себя чувствуете?
- Честно говоря, морально я был блестяще подготовлен к такому развитию событий. Более того, я предполагал, что это может случиться. За несколько дней до задержания я предупредил семью. Тем не менее, мне крайне неприятно, что я оказался прав.
Что касается здоровья физического, там, конечно, нелегко. Нервы, похудел. Но это нестрашно.
- Вы общались с семьей?
- Все было в рамках ПВР. И общение с близкими в том числе. Регистрируешься на сайте ФСИН, и за 150 рублей, ответ, кстати, тоже платный – 200 рублей, начинается переписка. Это, кстати, тоже можно назвать элементом давления. 200 рублей за электронное письмо практически никто там не может себе позволить.
Еще меня возмутило то, что у меня изъяли православный молитвослов. На мой немой укор в том, что это противоречит правилам, поскольку религиозная литература в СИЗО не запрещена, мне ответили, что в книге не поставили печать. Это единственный момент, который меня категорически возмутил.
- Как, кстати, там обстоят дела с литературой? Недавно популярный ютубер Эрик Давидыч в интервью Юрию Дудю рассказал, что прочитал более 600 книг во время своего заключения. У вас какие результаты?
- В читинском СИЗО вообще с книгами большая проблема. Там почти нет литературы классиков, нет классической советской прозы и поэзии. Прочитав «Леди Макбет Мценского уезда» Николая Лескова, я понял, почему в этой камере повесились трое за последние 1,5 года. В комплекте с абсолютной тишиной корпуса и распорядком условия становятся практически невыносимыми для некоторых людей. Есть те, которые просто этого не выдерживают.
«Бригада» и «Убить Билла»
- После суда 15 августа, когда было принято решение об освобождении под залог, ваш адвокат Сергей Милюкин рассказал, что со стороны главы уже упомянутой «Мангазеи» предпринимались попытки начать управление «Ксеньевским прииском». Такой факт действительно был?
- Да, мне об этом сообщил мой защитник, пока я находился в СИЗО. Тогда вооруженные люди приезжали на прииск и требовали, чтобы предприятие начало работать на «Мангазею». Они требовали подчинения и документы. На вопрос сотрудников прииска: «Вы кто, и что вам здесь нужно?», они предупредили об уголовном преследовании всех несогласных.
- У них были какие-нибудь документы?
- Насколько я знаю, они пришли с единоличным решением Янчукова. Там все снималось на видео сотрудниками прииска, поэтому прямого противостояния удалось избежать.
Нападки на предприятие – вообще отдельная тема для разговора. 19 июля, пока я был в СИЗО, конвоиры, которых, по непонятным мне причинам там называют «дубками», предупредили меня о сопровождении на допрос. Самое интересное, что я не услышал от них классическую фразу «рубаха, брюки». Они сказали: «Вы едете на «слежку». Это означало, что действия будут проводить за пределами СИЗО. И тут меня привозят в Центральный районный суд. Меня завели в зал, и я услышал фразу: «Они хотят отстранить вас от должности генерального директора». Это, конечно же, возникло все «случайно».
Вот здесь нужно отдать должное нашей правоохранительной системе. Следствие по какой-то причине пыталось убедить суд, что я могу повлиять на работу предприятия, находясь в СИЗО. Только каким образом я могу это сделать, сидя в «каменном мешке» 4 на 4 метра, мне до сих пор не ясно. Этим же вопросом задалась и представитель прокуратуры, которая после всего услышанного, мягко говоря, не согласилась с доводами следствия и ходатайство не поддержала. Суд также принял решение отказать.
- Как я понимаю, вы и сейчас остаетесь в должности?
- Безусловно, оснований снять меня с поста нет.
- Что вы собираетесь делать со всем этим? Какие у вас планы?
- Сейчас я хочу одного – увидеть свою супругу и детей. Перевести дух. Потом… вы смотрели фильм «Убить Билла»?
- Да, конечно.
- Аналогия, конечно, не прямая. Я глубоко чту Уголовный кодекс нашей страны. Но в рамках закона мы будем привлекать господина Янчукова к уголовной ответственности за все те действия, которые он совершил. Кроме того, мы добьёмся полного понимания со стороны Янчукова по поводу того, что к тем спорным акциям он никакого отношения не имеет. Он сейчас занял интересную позицию. Говорит, что хочет заплатить (за лицензию на разработку золоторудного месторождения в Забайкальском крае, которое фигурирует в корпоративном споре между Виктором Литуевым и Сергеем Янчуковым – прим. ред.), но ему не дают это сделать. Абсурд, конечно, но такие заявления звучат.
- Подскажите, а о какой сумме идет речь?
- Я не стану ее озвучивать. Это коммерческая тайна. Да и этические соображения не позволяют мне сделать этого.
- Но ведь вас обвинили в уголовном преступлении – в растрате миллионов. О какой этике вы говорите, тем более, если вы связываете события последних месяцев с тем корпоративным спором?
- Я не буду называть этой суммы. Не просите. А что касается заявления Янчукова о якобы растрате с моей стороны, это вообще все выглядит странно. Начнем с того, что понятия «растраты» вообще нет в уголовных кодексах европейских стран. Оно, по моему мнению, вообще концептуально устарело и ко мне не имеет отношения. Наше предприятие на протяжении многих лет имело договорные отношения с консалтинговой фирмой, услуги которой оплачивали на основании представленных документов. Янчуков в силу своих полномочий согласовывал эти платежи. Доказательства у нас есть. Я эти работы не курировал, не принимал, моя подпись лишь являлась последней.
Однако, после развития истории с корпоративным спором, господин Янчуков, который, напомню, к нашей прибыли не имеет никакого отношения, заявил о растрате. Проще говоря, по его мнению, мы неоправданно много тратим на услуги данной компании и с ее помощью выводим деньги. При этом, мы с этой организацией работаем с 2013 года, а растрату усмотрели только в период с середины 2017-го по конец 2018-го. Но ведь ничего не изменилось за это время. Бред, конечно.
- Ваши партнерские отношения с Янчуковым безвозвратно потеряны?
- До всей этой истории мы достаточно неплохо взаимодействовали. У нас была цель – продать золоторудное месторождение, и мы ошибочно полагали, что у него есть на это ресурсы. Мы думали, что он может реализовать те бизнес-идеи, которые не могли реализовать мы, поскольку являемся средним бизнесом, а он декларировал себя как крупного игрока. Но все эти разговоры, к нашему сожалению, оказались ложью. Перспективы крайне туманны. Его бизнес сейчас, насколько я знаю, глубоко закредитован, а разработка таких месторождений требует крупных капитальных вложений.
В заключении скажу, что следующий ход за нами. Мы будем методично восстанавливать справедливость как в уголовной, так и в корпоративной плоскости. Уверен, что нам удастся это сделать. Сейчас могу сказать абсолютно точно – мы не оставим все эти выпады без ответа. Заверяю вас, господин Янчуков.
Ответное интервью с Сергеем Янчуковым находится в стадии подготовки и будет опубликовано в ближайшее время на «МК в Чите».
Сообщение о реабилитации
В соответствии с официальным извинением прокуратуры Центрального района Читы от 12.02.2021г в порядке ст.136 УПК РФ Литуев Е.В. был признан необоснованно привлеченным к уголовной ответственности. Егору Литуеву были принесены официальные извинения от имени государства, а также признано его право на компенсацию понесенного ущерба и моральных страданий.
