В тот день, когда в СССР принимали школьную реформу, в Париже была провозглашена Конституция Пятой республики. Франция стояла на краю пропасти: политическая нестабильность Четвертой республики (22 правительства за 12 лет) и алжирский кризис поставили страну на грань гражданской войны.
Шарль де Голль, вернувшийся к власти как национальный спаситель, создал Конституцию, которая: сделала президента «верховным арбитром» с правом распускать парламент, ввела чрезвычайные полномочия главы государства (знаменитая статья 16). Ограничила всевластие парламента, создав стабильную исполнительную власть.
Эта Конституция, действующая до сих пор, положила конец политическому хаосу и обеспечила Франции стабильность на десятилетия вперед.
В тот же самый день в Москве принимали закон, который должен был «сблизить школу с жизнью». Советская реформа преследовала совершенно иные цели: введено обязательное 8-летнее образование, полная средняя школа стала 11-летней, старшеклассники должны были работать на производствах или в колхозах.
Выпускники получали не только аттестат, но и свидетельство о рабочей профессии. Для поступления в вуз теперь требовался производственный стаж. Реформа должна была воспитать «нового человека», уважающего физический труд.
Но на практике она оказалась непродуманной и непопулярной. После смещения Хрущева в 1966 году от нее отказались, вернувшись к 10-летнему образованию.
Удивительно, но обе реформы, несмотря на разную судьбу, отражали дух своего времени: во Франции— стремление к стабильности и сильной власти после хаоса, а в СССР — попытку создать «нового человека» через образование
Если французская Конституция стала фундаментом современного французского государства, то советская школьная реформа осталась в истории как пример непродуманного эксперимента, который столкнулся с реальными проблемами и был отменен.
Пока в Париже торжественно провозглашали Конституцию Пятой республики, а в Москве принимали судьбоносный закон о школьной реформе, в Чите наступал обычный осенний день. Но именно его «обыденность» лучше всего отражает дух эпохи больших надежд и грандиозных планов.
Утро. Гул заводов и планы на будущее
На Читинском машиностроительном заводе (ЧМЗ), флагмане местной промышленности, кипела работа. В цехах, где собирали станки и оборудование, еще не знали, что совсем скоро сюда, по новому закону, придут старшеклассники на обязательную практику. Директора читинских школ в этот день были на совещаниях — им предстояло срочно найти предприятия для «трудового воспитания» тысяч учеников.
День. Ритмы Транссиба и новости из газет
На вокзале станции Чита-Город, «воротах» в Забайкалье, как всегда, было многолюдно. Под стук колес по Транссибу шли грузы и пассажиры — город жил в ритме большой страны. В киосках свежий номер газеты «Забайкальский рабочий» наверняка уже комментировал вчерашнее решение Хрущева, разъясняя учителям и родителям, зачем школе нужно «сближаться с жизнью».
Вечер. Строители «хрущевок» и зрители в театре
На окраинах Читы спешно заканчивали кладку первых «хрущевок» — панельных пятиэтажек, которые должны были решить острую жилищную проблему. А в центре города, в величественном здании Читинского драмтеатра, построенном всего двумя годами ранее, возможно, шла репетиция нового сезона. Театр был островком высокой культуры в городе рабочих и железнодорожников.
Таким образом, 5 октября 1958 года в Чите не было громких катастроф или открытий. Это был день тихой подготовки к большим переменам. Город-труженик, промышленный и транспортный узел, жил своей жизнью, но волны от решений, принятых в столицах, уже катились к нему, готовясь изменить расписание уроков, маршруты учеников к заводам и саму философию образования.
